Конец Атамана
Иногда люблю нырнуть в чью-нибудь шкуру поглубже. Есть на пульте Мастера Церемоний такая кнопка, примерно между "навести прицел" и "изрыгнуть апокалиптику".
Вот, например, Нбеке. Казалось бы, что ему еще нужно? Белые девочки есть, какой-никакой хардхолд есть: с рынком и бандой жестоких ублюдков, готовых за него порвать глотку кому угодно. Чего еще?
Как всегда, вмешалась женщина.
* * *
Я вижу мир наоборот. Верх внизу, низ вверху. Он шатается. Я не чувствую рук и ног, потому что Нбеке не ощущает боли. Так поднялся, так и рухнет. Я знаю, что меня/его приколачивают сейчас к перевернутому кресту, чтобы оставить на перекрестке Газолинного шоссе, с которого есть поворот в мой/его хардхолд.
Ну, бывший хардхолд, естественно. Нбеке к нему уже никакого отношения не имеет.
Чего желать, когда достиг нужного? Деньги, безопасность, девки, сколько хочешь специй и воды - все было. Не было удовольствия. Приелось оно все Нбеке, понимаешь?
Потом пришла Батист. Одна, из пустоши, в своем невероятном пурпурном пальто из блестящей переливающейся чешуи. Стала танцевать у Шафран, этой пронырливой сволочи, в заведении. Набивались толпы, каждый вечер, а Шафран резко разбогатела. Батист ничего не брала. Она была эфирным существом, далеким от грязи, мяса и дыма остатков этого мира.
Она просто хотела танцевать.
Нбеке просто хотел её.
Батист редко кому отказывала. Могла утешить, поговорить, станцевать просто так. Была бы ангелом, дай ей кто-нибудь крылья. Нбеке пришел к ней с предложением, и она отказалась. Он очень удивился. Ему никто никогда не отказывал, тем более на его территории. Он послал Пловера, Чёрчхеда и Фи преподать урок кому-нибудь для острастки. Монетка указала на Шафран.
Батист увидела изрезанную маэстро д' на следующий день и молча, без объяснений, сама явилась к Нбеке и станцевала для него. И не только. Лицо у нее было безмятежным.
Шафран, впрочем, прощать не собиралась. Кто мог бы помочь? Дреммер со своей бандой безумных байкеров. Грех, если его подмазать хорошенько. Дюк и Руж, если эти два маньяка отвлекутся друг от друга на секунду. Шафран работала с людьми. Она знала, кому и что предложить.
Батист жила у Нбеке на поводке, как цепной зверек. Шафран обратилась ко всем, послала весточки, сделала приготовления.
Нбеке в честной драке не возьмешь. Стены толстые, защитников много, а сам он боли не чувствует. К тому же, один из придурков Дреммера убил куклу Нбеки на рынке, и теперь вход им сюда заказан. Ну, есть ключи ко всем дверям.
Грех раскинул сети, потянул за ниточки, и марионетки заплясали. Глухой ночью часовые открыли ворота Дреммеру. Дюк и Руж устроили стрельбу на рынке, завалив кучу народу. Кто-то из убитых даже был солдатами Нбеки, но когда маньяка волновал сопутствующий урон? Пока спохватились, Шафран уже стояла у постели Нбеки с ножом в одной руке и достоинством хардхолдера - теперь уже бывшего - в другой.
Батист ничего не сказала. Она просто надела свое пурпурное пальто и ушла в пустошь, пока никто не смотрел. Шафран ушла следом, и говорят, что до сих пор ищет. Дреммер стал рулить хардхолдом, но Дюк и Руж его убили, получив заказ от соседей.
Все пошло прахом, все пошло нахер.
Меня/Нбеке приколачивают к кресту на перекрестке Газолинного шоссе и старой заброшенной дороги в хардхолд, который сгубили женщины. В этом мире все изменилось - и ничего на самом деле не меняется.
Cherchez la femme, сечешь?
