Валил снег. Хороший, сухой и крупный, даже почти не черный, как обычно. Когда над Свалкой начинается снег, случается одна из двух вещей: или мы идем в рейд, или ржавые идут в рейд на нас. В этот раз выпало первое, но, по счастью, не мне.
- КТО НЕ БУДЕТ СМОТРЕТЬ ПОД НОГИ, СДОХНЕТ БЫСТРО! КТО НЕ ВЫПОЛНИТ КОМАНДУ "СТОЙ!", СДОХНЕТ БЫСТРО! КТО НЕ ВЫПОЛНИТ КОМАНДУ "В УКРЫТИЕ!"...
Это Харг на улице так орет. Инструктирует молодняк. Салаги зеленеют, тянутся и отчаянно ссут перед первым боевым рейдом. Если половина вернется, хорошо. Чанкта в отряде - быть драке. Когда чанкту еще и ставят на выход хавильдаром, то есть ему нами всеми командовать - драка будет большой и долгой. Два с половиной метра роста, косая сажень в плечах, серо-бурая кожа и клыки как мой нож - вот что такое чанкта вообще; а Харг был даже по их меркам немаленьким. И драку любил пуще всего своего пустынного племени.
Задул восточный ветер, понес поземку, завертел серые хлопья вокруг сигнальной мачты посреди плаца. Кто не ходил на Свалку в пургу, тот жизни не видал, но ну его нахрен такую школу. Благо хоть мы под крышей пока. Рейн забился в угол и мрачно курил оттуда. Морт крутил какую-то железку под тусклой лампочкой. Харг командирскими воплями сгонял салаг собирать шмотки. Я сидел за грубо ошкуренным столом и молча составлял стреляные гильзы елочкой. Одна ножка у него была короче другой и стояла на старой патронной цинке. На Свалке все странно работает, включая гравитацию.
- Слышь, Серый, а год-то кончается уже, - протянул с лавки Морт. - Отметить надо бы, а то не как люди.
- Чем? Отработанным топливом? - фыркнул Рейн из угла. - Тут нихрена нет больше.
- Был бы повод, а чем - найдется, - глубокомысленно протянул Морт, дождался моего молчаливого одобрения и вышел прочь.
Он вернулся с празднично булькающей канистрой через час. Харг заглянул в нашу землянку, злобно зыркнул по сторонам, порычал для порядка и вышел прочь. Хороший мужик, хоть и варвар клыкастый.
Через полтора часа было уже тепло и весело. Рейн по такому случаю даже сварганил какой-то суп из галет, консервированной рыбы и еще какой-то несусветной гадости, входящей в состав пайка. Морт предложил сыграть в ножички на сигареты. Куда он свои вечно девает, интересно?..
... Кому пришла в голову мысль о елке, уже никто не помнит. Просто в какой-то момент я осознал, что ползу вверх по осветительной мачте, обмотанный пулеметными лентами крест-накрест, и почему-то очень ярко в глаз справа светит. Снизу кто-то орал, махал руками, но мне было очень впадлу туда смотреть.
- Серый! Серыыыый!! Спускайся, придурок!
- Гирлянду! Гирлянду прицепи! Это самое главное!..
- Дебил, щас Харг вернется уже! Слезай!
- Сначала гирлянду!!!
Гирлянда цеплялась, судя по задумке, на четыре крючка вокруг центрального элемента мачты, куда обычно вешали трофеи после рейдов. Для этого надо было ее облезть со всех сторон. Ржавая железка сыпалась, стонала и трещала. Меня мотало ветром, а снег залепил маску. Мачта качалась и как будто пыталась скинуть - а я тянулся и тянулся, накидывая гирлянду на крючки виток за витком. И каждый виток как-то хорошо так в сердце отдавался, как будто я домой на минутку заглянул.
Там мама с сестрой так гирлянду каждый раз вешали, в каблуках на трех табуретках, потому что елка старая, под высоченные потолки, была. Батя в это время на кухне строгал то ли холодец, то ли еще какую-то чисто мужскую еду. Женщин туда не пускали до завершения таинства варки, парки и заморозки, а я запах вареного мяса не любил вовсе и старался держаться подальше. В большой комнате всегда очень вкусно пахло мандаринами и конфетами - но больше всего свечками. Мама всегда жгла свечки, ароматные, толстые. Я мог часами смотреть на огонь, танцующий у фитилька. Наверное, потому и пошел в Порубежники на Свалку.
Или все потому, что ржавые мою улицу накрыли одной из первых? Кто его знает.
Но с каждым мотком гирлянды я все больше понимал, что нет в мести ничего хорошего. Сколько я их убил? Десять? Сто? Счет-то потерялся. Я уже как будто вечность в этой пурге между обломков старого мира прячусь, выслеживаю, бегаю, стреляю и выживаю против всех попыток меня убить.
Нет, месть - дело последнее. Бессмысленное.
А вот тотальное уничтожение - это уже совсем, совсем другой коленкор...
Как спускался, не помню. Помню рожу Харга, потом резкий толчок и скоростную встречу с асфальтом. Говорят, сильно не бил - видимо, тоже дом вспомнил.
Хотя кто их знает, как у них в пустыне, новый год встречают. Елок-то нету!